Вопреки шуму, столь настойчиво и нагло издаваемому первокурсниками за потайной дверью, юноша, полностью расслабившись, двинулся в путь к царству Морфея. Шаг, два, три... десять. Морок всё накатывал, укутывая слой за слоем чёрным шёлковым полотном, делая темноту, стоящую перед закрытыми глазами ещё чернее... Неизвестно как, абсолютно удивительно. Но этому путешествию было не суждено подойти к финальной черте. Только не сейчас.
-И тебе не хворать, Том! Что такой замученный? Неужели весь день провел в библиотеке?! - Нарушил умиротворение знакомый голос и тут же Том испытал удивление и обеспокоенность: как он мог в считанные секунды, только коснувшись головой спинки кресла, начать отрубаться? Но как бы то ни было, в считанные мгновения кокон из чёрного шёлка ослаб и спал. Но что следует за окончанием стадии куколки перерождение в новую жизнь, новую субстанцию? Совершенно неясно, но предстоит узнать.
-Что-то ты, Ким, на себя не похожа. Захотелось словесной перепалки? Эээх, если так - сочувствую тебе, ибо мне её совершенно не хочется. Да, именно по причине усталости. И да, именно потому, что я сидел в библиотеке, чай не с квиддичного поля мне фолианты таскать! - Пререкаться Тому действительно не хотелось, хотя обычно он был весьма охоч до словесных перепалок. Непонятно, то ли усталость так действовала, маня незримой эфемерной рукой в царствие Морфия, то ли... Ким, хм. Том имел сложные отношения с людьми. Том не умел с ними ладить. Тома не научили, или он сам не научился? К нему всегда относились серьёзно, он был не из тех, над кем хихикали за спиной. И порой он даже жалел об этом. Никто не знает, но Том Лестрейндж многое бы отдал за то, чтобы хоть один человек в этом никчёмном затхлом мире испытывал к нему хоть какие-то эмоции. Даже если бы это была насмешка и презрение.
Алекс же ничего не ответила на приветствие Тома и это его не сильно удивило – взаимоотношения их не отличались простотой и дружелюбием, были постоянно какими-то противоречивыми. Какое-то время слизеринка испытывала к однофакультетчику и однокурснику неприязнь, которую иногда не брезговала открыто выражать. Сейчас же напротив за редким исключением дела обстояли ровно и как-то спокойно… Слишком даже спокойно, до того, что в голову закрадывались странные подозрения.
-Никто ничего не чувствует, наверное... Хм, что же касается меня - у меня с этим тоже сложно. Но то, что моя мимика сделала бы меня неплохим игроком в покер на самом деле не значит, что эмоции отсутствуют как класс! Только вот они очень сложные... Часто амбивалентные. И к Ким тоже. Я чувствую от неё какой-то поток положительной энергии будто бы, это странно звучит, но... Но с другой стороны мы мало общаемся. И Алекс… Раньше хотя бы показывала, что меня терпеть не может. Теперь же по-слизерински гордо изображает равнодушие. Мне кажется и Ким, и Алекс, и многие другие меня избегают… Вот только почему? И этот тон у Ким сейчас... Мерлин, что же у них на уме? Порой мне очень жаль, что я владею только лишь окклюменцией.
Сожаление не столько о невладении искусством легилименции, сколько об умершем в состоянии зародыша умении понимать чувства людей прокралось в голову Тома, да казалось даже в самую душу, пронзив от кончиков волос до пят сейчас, казалось, небывало остро. Возможно, острее, чем когда бы то ни было. Напряжение стало нарастать и в считанные секунды дошло до той точки, когда сонливость уже как рукой сняло. Не добавил чувства расслабленности и уюта даже кот, сумасшедше-красивый белоснежный пушистый наглец с чуть хитроватыми разноцветными глазами, какого-то дементора проявивший интерес к персоне Тома именно сейчас. В другой момент парень бы обрадовался такому соседству, но только не в эту минуту… Сейчас Лестрейндж как-то даже перепугался от отсутствия у себя реакции на происходящее и всё разливающегося по телу непонятного напряжения.
Странное чувство. Казалось, всеми конечностями чувствуешь тяжесть и усталость, а спать как-то и не хочется. Противоречивое ощущение. И, надо сказать, не из приятных. Чтобы избавиться от него, взять себя в руки и перестать реагировать на неприятное полунапряжение-полуслабость, парень решил взяться за книгу. Данная книга "Запрещённые приёмы магической дуэли: исторический обзор" тяжело досталась Лестрейнджу. Как нетрудно понять по названию, находилась она в запретной секции, куда студентам вход заказан и ему пришлось применять самые разнообразные уловки, чтобы её раздобыть. В итоге, однако, пришлось идти напролом и, воспользовавшись буквально пятиминутным отсутствием мадам Пиннс, пожилой библиотекарши, прославившейся своей дотошностью и брюзгливостью, попасть в место назначения.
Сейчас Лестрейнджу пришлось прогнать с колен успевшего нагло улечься на них кота. Тот, обижено вильнув хвостом, спрыгнул с кресла, но уходить и не подумал. Вот только парень решил не обращать более внимания на настырного зверя.
Бережно протерев фолиант, Том осторожно открыл его и снова почувствовал запах пыли и... запретной секции. Впрочем сама запретная секция, надо сказать, пахла в основном той же самой пылью, но был ещё какой-то едва заметный шлейф... непонятно чего. Чего-то, чей запах не имеет аналогов в обыденной, материальной природе. Вероятно, так пахла тайна. Тайные знания. Опасные знания. Знания желанные.
Форзац тёмно-лилового цвета в бледно-серых узорах на старинный манер - прикосновение тонких, музыкальных пальцев и сразу же - ещё более острое ощущение чего-то тайного, чего-то манящего... - звук перелистывающейся страницы - титульный лист... выцветающие от старости чернила, древний готический шрифт, вензеля... незнакомые имена авторов, другие работы которых, скорее всего, хранятся там же: в запретной секции или же по библиотекам имений знатных родов. Картинка посередине, изображающая двух волшебников, состязающихся не на жизнь, а насмерть, вероятно за честь, используя в сражении ничто иное, как магию. Ныне запрещённую магию, забытую за давностью, канувшую в лету. Вот, один из них выписывает палочкой изящные узоры, делая это с поразительной быстротой и техничностью, которой довольно успешный в чарах, трансфигурации и защите от тёмных искусств Том мимолётно позавидовал. Вот, из палочки вылетает сноп раскалённых искр. Налету превращаясь в острые шипы, они вонзаются в тело противника, не успел тот и отреагировать. Том поёжился. И снова амбивалентность чувств: восхищение с одной стороны и отвращение с другой. Тому была всегда присуща эта амбивалентность. Во всём. Видимо поэтому он так и не нашёл себя, так и не выбрал сторону, которую примет и за которую найдёт в себе силы и желания от всего сердца сражаться до последнего вздоха. Насмерть.
Нет, это не тот момент. Совсем нет настроение на подобные картинки и описания - подумал Том, поёжившись. Слишком мягкий для этого, наверное - подумал Том с отчаянием и на долю секунды почувствовал отвращение к себе, которое затем сменилось равнодушным спокойствием. Том прекрасно умел не только изображать последнее, но и на самом деле мастерски приводил себя в данное состояние. Будто бы самогипноз. По крайней мере очень похоже на то.
Решив, что прочтение подобной литературы диссонирует с его текущим настроением и потребностями, Том осторожно прикрыл книгу, а затем снова запрокинул голову, утопив её в мягком бархате кресла и прикрыл глаза. Нет, не спать. На сей раз целью было просто расслабиться, немножко забыться. Пушистый кот, всё не думая отступать, тем временем, уже залез на колени Лестрейнджа, едва тот успел отложить книгу и, уютно свернувшись клубком, улёгся на них. Бледная рука как-то непроизвольно коснулась белоснежного меха и начала поглаживать его. Парень как бы извинялся перед животным за проявленную ранее неприветливость и невежество.
- И всё-таки ты очень кстати сейчас, пушистый бандит! - Подумал юноша. К тому же, даёшь мне чувство того, что хоть одно живое существо ко мне тянется! - при этой мысли Том едва заметно улыбнулся.
Отредактировано Tom Lestrange (2014-02-02 01:33:19)
